Вначале было детство… Признание, успех, награды, звания, грампластинки «Гигант» и, наконец, «Золотой диск» — за огромные тиражи с записями её песен — всё пришло потом.

Вначале были счастливые годы в поселке Бекетовка (теперь это пригород Волгограда). Там и сейчас стоит постаревший от времени и пережитого дом, где жила большая и необыкновенно дружная семья Пахмутовых. Даже в трудные времена сюда не пускали скуку. Всегда друзья, музыка… Музыкой окрашены самые сильные впечатления детства Али. Она и помнит-то себя с первых попыток игры на фортепиано. Игра четырёхлетней крохи могла бы стать обыкновенным, далёким от искусства баловством, если бы музыка не обладала свойством неожиданно вселяться в избранные ею души задолго до того, как ребенок обретёт способность сознательно извлекать звуки из музыкального инструмента. В этом-то, быть может, и состоит тайна ранней одарённости.

Але повезло, что в самые юные годы она жила в условиях, близких к деревенским: в доме со двором, где держали кур, ссорились между собой собаки, а в большом сарае можно было кувыркаться в сене, играть в прятки, бегать дотемна не по городскому асфальту, а по траве, пока родители не начнут скликать всех к ужину. Что может быть лучше! Действительно, прекрасная пора, совпавшая к тому же с подъемом новой жизни. Тридцатые годы не так уж далеки от дней Октябрьской революции, гражданской войны, о которых вели разговоры взрослые. Эти события оживали и в играх ребят.

Огромное влияние на формирование характера, склонностей Али оказала музыкальная одержимость ее отца — Николая Андриановича Пахмутова. Всё свободное время он музицировал, заставляя старенькое пианино отзываться могучими звуками бетховенской «Патетической сонаты». Шестой рапсодии Листа, исповедальной лирикой Шопена. Всё это тревожило сердце будущей музыкантши, влекло её к себе так же, как русские народные песни, как колыбельная «Придет серенький волчок, схватит Таню за бочок», которые пела мать. В консерваторские годы мелодия колыбельной, напетой Марией Андреевной, переселилась из детства… в одну из четырех миниатюр для струнного квартета, написанного на русские темы. Николай Андрианович Пахмутов в те годы играл очень хорошо (он и до последних дней своих был «в форме»). А бывало, в Бекетовке специально ходили его слушать в клуб, где он иногда сопровождал демонстрацию немого фильма или аккомпанировал «синеблузникам». Он и оркестр русских народных инструментов, которым руководил в поселковом клубе имени Павших бойцов, научил ценить «классику». В репертуаре этого коллектива были такие вещи, как части из сюиты «Пер Гюнт» Грига и другие серьёзные сочинения. А когда в гостеприимном пахмутовском доме собирались друзья родителей, вечер обыкновенно заканчивался исполнением романсов, таких, как «Средь шумного бала», «Мне минуло шестнадцать лет», арии Лизы из «Пиковой дамы».. Все это пришло к Але с «младых ногтей». Как бы неожиданно, сам собой открылся ей дивный мир звуков. С ним не хотелось расставаться. И руки тянулись к клавишам, чтобы подобрать услышанное ею в исполнении отца, мелодии из фильмов «Дети капитана Гранта», «Веселые ребята», «Волга-Волга». Аля полюбила эти песни, они вошли в ее сознание одновременно с большой классической музыкой. Однако желание стать музыкантом возникло не сразу. Мечтала о другом: «буду обязательно извозчиком…» Навсегда врезались в память бекетовские базары, куда в сезон из Астрахани на верблюдах, на лошадях везли горы арбузов. Детишки дразнили животных, играли с ними. Аля особенно любила лошадей. Увидит лошадь и встанет как приклеенная. Не оторвешь, пока не покормит, не погладит. Чтобы увести её, приходилось прибегать к хитрости.

Музыкальные способности у Алиной мамы не были так ярко выражены, как у отца. Мария Андреевна очень чтила талант мужа, а сама казалась себе обыкновенной, старалась держаться в тени со своими «несерьёзными» музыкальными привязанностями. Но её влияние проявлялось в другом, не менее необходимом Але.

— У меня,— рассказывает Александра Николаевна,— довольно рано сложилось впечатление, что во многом благодаря маме моя учёба, работа, моя судьба стали для всех самым главным в нашей семье, в которой кроме меня было еще трое детей постарше. И хотя мама не умела играть, как папа, на многих инструментах, но она помогала мне всегда и во всём. Даже в музыке.

Осенью, зимой и весной, в мороз и слякоть, три раза в неделю ездила Мария Андреевна с дочерью в Сталинград (18 километров в один конец), в музыкальную школу, ждала в коридоре, пока кончатся уроки. Каждая такая поездка в город отнимала много времени и сил. Но Мария Андреевна, если это касалось детей, никогда не считалась ни с какими лишениями, словно их и не было вообще в жизни.

— Сейчас я понимаю внутреннее состояние родителей,— продолжает Александра Николаевна.— Они боялись, что я не смогу получить настоящего музыкального образования и жизнь у меня сложится, как у отца, который мог бы стать и пианистом, и живописцем, у него были для этого все данные, но он так и остался самодеятельным музыкантом и художником…

Воспитывали Алю без всяких научных книжек. Чисто интуитивно. Играть на инструменте не заставляли — она сама любила заниматься, но понемногу, в охотку. Успевала по всем предметам хорошо, но что представляет собой настоящая работа — с утра и до вечера за роялем — она узнала потом, в Москве. А в Бекетовке ей позволяли самой решать, что и сколько надо делать. Наверное, это было не очень правильно, но зато рано приучило к самостоятельности.

В январе 1938 года в день памяти Ильича Аля и Николай Андрианович Пахмутовы на фортепиано в четыре руки исполнили в клубе первую часть соль-минорной симфонии Моцарта. Успех был большой. Но кто из присутствовавших на этом вечере мог предвидеть, что через много лет в Зальцбурге, в родном доме австрийского гения Александра Николаевна удостоится чести играть на клавире, клавиш которого касался юный Вольфганг Амадей? Вот куда приведет потом Алю длинная музыкантская дорога, начавшаяся в Бекетовке. Но это случится не скоро.

В 1941 году Аля окончила четвёртый класс музыкальной школы и получила направление в Ленинград (в то время интернат был только там — в школе при консерватории). Её стали собирать в дорогу, но вмешалась война.

Первый день Великой Отечественной никогда не забудется Александре Николаевне. С утра 22 июня в зале областного драматического театра проходил городской смотр детской художественной самодеятельности. Тогда это называлось Олимпиадой.

Всех участников торжественно объявлял ведущий. Дошла очередь и до Пахмутовой: «Сейчас ученица четвертого класса… исполнит вальс собственного сочинения, а потом — прелюдию…»

Только она отыграла свой номер, как на сцену выбежал кто-то из организаторов и буквально прокричал в зал: «Война! На нас напали фашисты!..» И еще он сказал, что концерт отменяется до дня победы над врагом. Все тихо и быстро разошлись по домам, навстречу своим судьбам.

А.Пахмутовой довелось снова выступать в этом театре уже в 1965 году: она участвовала в концерте в честь 20-летия Победы. Рояль был явно другой и театр выглядел помолодевшим, но что-то всё же было в нем такое, что живо напомнило события огненных лет: вражеские бомбардировки, пожары, эвакуацию в Караганду, пеший переход с вещами в Темир-Тау и, наконец, возвращение домой…

Приехали из эвакуации в 1943-м. Надо было продолжать музыкальные занятия. Но где? Девочка мечтала об учебе в Москве.

— Моя настойчивость в то время,— говорит Александра Николаевна,— была, как я помню сейчас, проявлением подросткового эгоизма. Еще гремели сражения, шли похоронки, а я твердила, если меня не отвезут в Москву, уеду сама. Договорюсь с летчиками…

В то время Аля много выступала в воинских частях, на аэродроме рядом с Бекетовкой, играла. на трофейном аккордеоне популярные песни тех лет. Слушатели баловали ее и, пожалуй, действительно могли отвезти в столицу. Впервые с родителями отношения становились сложными. Но тучи быстро развеялись: неожиданно Николая Андриановича послали в командировку в столицу и он взял младшую дочь с собой, чтобы показать ее в знаменитой ЦМШ — Центральной музыкальной школе при Московской консерватории.

Вначале здесь Алю прослушала Е.И.Мамоли — старейший работник школы — и написала хорошую характеристику. С ее письмом Аля попала к замечательному пианисту Теодору Гутману. Вошла в его класс, поздоровалась, сняла ватник и положила его на рояль. На вопрос: «Что сыграем?» предложила свои сочинения. Их у нее уже было несколько — вальсы, прелюдии, марши…

Результат всех прослушиваний оказался превосходным: преподаватели свое мнение о девочке из Бекетовки выразили на бумаге так: «Александра Пахмутова обладает отличным слухом, чувством формы. Она отстает от своих сверстников по технической подвижности, но должна быть зачислена ввиду отличных перспектив».

На радостях отправились вместе с отцом в Музыкальный театр имени К.С.Станиславского и В.И.Немировича-Данченко на спектакль «Евгений Онегин». Правда, чтобы попасть в театр, пришлось долго упрашивать администратора, рассказывать ему всю историю: и про Сталинград, и про экзамены в ЦМШ. Наконец, он позволил себя уговорить, сдался, и отца с дочерью с превеликим трудом втиснули в одну из лож, откуда было плохо видно происходившее на сцене, но хорошо слышна музыка Чайковского. Одно это уже счастье.

Жить устроилась на Большой Бронной у своих земляков Спицыных. Они были друзьями детства Пахмутовых-старших и, не раздумывая, приютили Алю на два года у себя, увеличив семью еще на одного ребенка, за которым ухаживали так же, как за своим. Естественно, родители из Бекетовки помогали, чем могли. Не остался в стороне и Наркомат электростанций, в системе которого работал Николай Андрианович: Але выписали пропуск (он хранится в семье до сих пор), по которому можно было ходить в столовую; выдали талоны на концом и пальто. В общем, нашлись сердечные люди, принявшие участие в судьбе юной музыкантши. …Ничего, что в доме Спицыных нет инструмента. Заниматься можно в школе до уроков. Встаешь затемно. В семь часов утра свободны все классы, и до девяти — рояль в твоем распоряжении. В ЦМШ у Али сразу появилось много новых друзей. Вместе с ней учились талантливые юные пианисты, скрипачи, виолончелисты. Лучшие из них потом стали лауреатами всесоюзных и международных конкурсов. Преподавали здесь педагоги, имена которых были овеяны легендами: Игумнов, Нейгауз, Ойстрах, Оборин, Кнушевицкий… Они же блистали на сценах Большого и Малого залов консерватории. С вечерами органной музыки выступал Гедике.

Але и ее соученикам довелось как-то играть в присутствии профессора Гольденвейзера. Потом он рассказывал им о своих беседах с Львом Николаевичем Толстым, о дружбе с Сергеем Рахманиновым и как довелось ему видеть в консерваторском классе самого Петра Ильича Чайковского. Невероятными казались Але воспоминания Юрия Шапорина о встречах с Александром Блоком, для которого само слово «музыка» было наполнено глубоким и тайным смыслом, он и в революции слышал ее звуки.

— Это был счастливый период в моей жизни — начало серьёзного знакомства и настоящего открытия русской и зарубежной классики,— рассказывает Александра Николаевна.— Кстати, в Москве я впервые увидела симфонический оркестр во всем его величии. До этого слышала его только по радио и в грамзаписи. Фагот при личном знакомстве с ним неожиданно оказался похожим на миномёт, а его-то я видела и слышала не раз…

Александра Пахмутова заканчивала ЦМШ как пианистка и сначала думала поступить в консерваторский класс Григория Гинзбурга. Однако заниматься она стала на теоретико-композиторском факультете.

Неожиданный поворот судьбы? Нет! Вспомним. Сочинять Аля Пахмутова начала уже в пятилетнем возрасте. Правда, первый её «опус» для фортепиано с названием «Петухи поют» состоял всего из двух параллельных квинт, зато произведение было написано по собственным впечатлениям, полученным в родном дворе. Потом появились фортепианные пьесы чуть посложнее, также навеянные бытом Бекетовки, в том числе и музыкальным. И хотя с той поры прошло много лет, рукописи их сохранились.

Во время войны Аля начинает самостоятельно осваивать новый для себя песенный жанр: написала две песни на стихи Иосифа Уткина: «Если будешь ранен, милый, на войне» и «Если я не вернусь, дорогая… Не подумай, что это другая, это значит сырая земля»… Прекрасные «взрослые» стихи, но как это почувствовала и поняла девочка, подросток? — остается загадкой таланта.

Продолжала Аля сочинять и в ЦМШ. В ее сочинительских опытах уже проглядывало нечто серьёзное, самостоятельное. Прослушав их, Ираида Васильевна Васильева, у которой Пахмутова занималась в фортепианном классе, решила показать свою ученицу директору консерватории и художественному руководителю ЦМШ, композитору Виссариону Яковлевичу Шебалину.

— Я пришла к Виссариону Яковлевичу,— вспоминает Александра Николаевна,— и стала рассказывать, какое замечательное сочинение «Шехерезада» Римского-Корсакова, которое услышала накануне. Начала играть ему отрывки. Потом сыграла свои вещи.

После этой встречи с Шебалиным серьёзней начала заниматься сочинением, хотя композиторского отделения в ЦМШ не было. Однако в школе существовало нечто вроде факультатива по сочинению, который вел Николай Иванович Пейко. Вот туда Алю и приняли. Иногда — эти дни были праздником — вместе со всеми показывала свои ученические опусы Виссариону Яковлевичу. Его точных замечаний хватало на много дней сосредоточенной работы.

Заканчивая школу, Аля решила поступать в консерваторию к В. Шебалину. И профессор, как выяснилось потом, все эти годы присматривался к талантливой ученице.

И начались серьёзные занятия в классе Шебалина. — Профессор,— вспоминает Александра Николаевна,— будучи выдающимся композитором, был замечательным педагогом с удивительным тактом и чутьём. В профессии музыканта для него не было мелочей, он был ярым приверженцем порядка в композиторском деле — от аккуратности в нотной записи, продуманного и ясного голосоведения, до точно выстроенной формы, абсолютным ощущением которой он обладал. Виссарион Яковлевич не давал поблажки ни себе, ни ученикам, являя замечательный пример не только зрелого мастерства, широты взглядов, настойчивости в достижении цели, но и высокой нравственности. Однажды он сказал нам: «Не думайте, что, закончив консерваторию, вы будете только сочинять и преподавать. Не ждите, такое время не наступит. Вам предстоит взять на себя всю полноту ответственности за судьбы советской музыки»…

Говоря так, он совсем не имел в виду, что все мы станем начальниками от искусства. Просто он, со свойственным ему чувством высокой гражданственности считал нас в будущем ответственными перед людьми не только за свое творчество, но и за общее дело строительства социалистической культуры.

И Александра Пахмутова восприняла все те качества, которые хотел видеть в своих учениках мастер.

В.Шебалин был одним из первых, кто обратил внимание на песенную «склонность» А.Пахмутовой. Его предвидение подтвердилось в 1953 году, когда в консерватории проходил конкурс на лучшую песню к Дню Советской Армии, и жюри присудило первую премию студентке 5-го курса А.Пахмутовой за «Походную кавалерийскую» на стихи Юлии Друниной.

Через несколько месяцев Государственная экзаменационная комиссия в своих документах записала: «Александра Николаевна Пахмутова выполнила дипломную работу по сочинению с оценкой «отлично». Были представлены:

I Кантата на стихи А.Твардовского "Василий Тёркин";

II Симфоническая сюита в четырех частях;

III "Походная кавалерийская" — массовая песня». Документ подписан ректором Московской консерватории народным артистом СССР А.Свешниковым.

Виссарион Яковлевич Шебалин в журнале «Смена» выступил рецензентом творчества Али Пахмутовой. Он высоко оценил его в своей статье:

«Александра Пахмутова — талантливый музыкант. Её сочинения радуют яркостью, свежестью, русским национальным колоритом… Её первая крупная работа — сюита для симфонического оркестра — исполнялась в числе лучших произведений молодых композиторов на торжественном акте, посвященном 84-му выпуску Московской консерватории. Сюита захватила слушателей. А мне было особенно отрадно отметить и то, что произведение моей ученицы хорошо оркестровано…

Аля Пахмутова много и упорно работает. Она не боится трудностей. И поэтому я верю в ее дальнейшие успехи».

Дипломными сочинениями были словно обозначены пути, открывшиеся перед молодым композитором. Теперь ей предстояло сделать выбор.

Рецензия учителя прямого ответа на возникшую проблему не давала, хотя и в ней содержались оценки, которые теперь, спустя много лет, можно воспринять как предвидение В.Шебалина, особенно подчеркнувшего в музыке своей ученицы жизнерадостность, бодрый, четкий ритм, а главное — задушевность мелодий.

В аспирантуре, работая над диссертацией «Партитура оперы М.Глинки "Руслан и Людмила"», она одновременно продолжала осваивать богатейшие традиции русской народной и советской песни, созданной такими мастерами, как И.Дунаевский, В.Захаров, А.В.Александров, братья Покрасс, М.Блантер, В.Соловьев-Седой… Отсюда и повела её жизнь по песенной стезе.

Начинаются годы великих строек — гидроэлекростанций на Ангаре и Енисее, ЛЭП, освоения целины и космического пространства, рождения новых отраслей науки и техники.

По зову партии и комсомола поднимались люди, покидали обжитые места. Молодёжь ехала налегке, с рюкзаками, томиками стихов. Это были романтики в самом чистом и святом значении этого слова. Ехали интересные, мыслящие люди, на пустых местах строили космодромы, плотины ГЭС, заводы, дороги, города.

С путёвкой комсомола композиторы Александра Пахмутова и Юрий Чичков, поэты Николай Добронравов, Сергей Гребенников, пригласив с собой исполнителей, отправляются «в Сибирь, за песнями». Когда группа приехала в Братск, у Александры Николаевны была уже, как говорят, «в активе» прозвучавшая на всю страну «Песня о тревожной молодости». Будущий герой другой ее песни «Марчук играет на гитаре» с некоторой долей иронии поинтересовался, не приехала ли бригада деятелей искусства в результате его критического выступления в газете, где он писал о своем желании спеть «Тревожную молодость» вместе с её авторами. — Вашего интервью мы, к сожалению, не видели,— ответила Александра Николаевна.— Будем считать, что случилось чудо: наши мысли и желания совпали с вашими. И вот мы здесь…

Поездка была трудной: она проходила в «глубинке» и, естественно, без удобств наезженных до блеска гастрольных маршрутов. Но ей участники были вознаграждены впечатлениями от знакомства с природой Сибири, от радостных встреч с людьми, своими руками созидающими настоящее и будущее страны. Больше всего поражало отношение этих людей к жизни, которое никак нельзя было назвать потребительским: они щедро отдавали себя делу, а цели признавали только великие.

Концертов было не много и это стало для гостей благом: хватило времени рассмотреть внимательно новое, рождавшееся здесь, приобрести друзей. Порой разговоры и песни продолжались далеко за полночь. Окунувшись в эту, до тех пор малознакомую среду, узнав ей изнутри и снаружи, концертная бригада вернулась в Москву не для отдыха после гастролей, а для срочной работы. Песня не терпит промедления. Все жаждали дела.

И вот появились песни А.Пахмутовой на стихи С.Гребенникова и Н.Добронравова — одна, другая, третья… Рождалось то, что потом войдет в историю советского искусства как цикл «Таёжных песен», как новая страница в песне, открытая А. Пахмутовой и ее соавторами — поэтами.

В этом сборнике — песни разных лет. Среди них встретятся и «старые знакомые»: они появились несколько лет назад и их издания успели стать библиографической редкостью. Однако «огонь», горящий в них, не потух и художественный потенциал — не исчерпан. Без этих произведений-«ветеранов» не показать и фрагментарно звучащую панораму творчества Пахмутовой, как бы развёрнутую во времени.

Она берет начало с упоминавшейся уже «Песни о тревожной молодости», которая была написана на стихи Льва Ошанина в 1958 г. для фильма «По ту сторону», посвящённого героям гражданской войны. Кинолента давно сошла с экрана, а песня, став популярной уже в день премьеры, жива и сегодня, и будет жить долго, потому что в ней «узнало» себя наше время, её признала своей наша молодежь, принявшая от своих отцов эстафету верности священным идеалам, рожденным в огне Октября, в боях за жизнь и счастье отечества. Был ли этот феноменальный успех «Тревожной молодости» следствием точного композиторского расчёта? Нет, судьба новой песни практически непредсказуема. Так же, как и судьба человека. И в том, и в другом случае можно говорить лишь о предпосылках. Это ещё одно свидетельство того, что песня — феномен, способный на самостоятельные, незапланированные «поступки», неожиданные даже для её авторов. Она может «вдруг» исчезнуть из репертуара. Через годы ожить в памяти людей старшего поколения, расцвести вновь, зазвучать с прежней силой для нынешней молодёжи, на новом витке истории, как только найдёт в ней близкую для себя «почву». Но вероятнее всего, старая песня новыми слушателями будет восприниматься уже несколько по-иному: годы могут привнести в нее «седину» ретро. Что ж, и это закономерно: песня — явление сложное в своей потаённой глубине, несмотря на видимую внешнюю простоту и краткость нескольких строчек её записи, но какая порой до времени сокрыта в них сила. Великой Отечественной, и в частности героям Сталинградского сражения посвящаются такие сочинения, как песня-сказ «На Мамаевом кургане» (на стихи Виктора Бокова), «Горячий снег», «Не забывай те грозные года» (на стихи поэта-фронтовика Михаила Львова). Естественно, эта тема по-особому близка автору музыки, чью жизнь опалила война. И хотя Бекетовка и Сталинград её детства остались уже в далёком прошлом, песня-память как бы возвращает образы событий тех лет, показывает крупным планом страшный лик войны, подвиг и счастье победителей, призывает защитить мир на земле.

Для музыкально-поэтического «дуэта» А.Пахмутовой и Н.Добронравова характерна не только новизна образов, впервые созданных и воплощённых ими в песне, и та мелодическая «изюминка», которая, как заметил Евгений Светланов, «сразу ложится на сердце, надолго остается в сознании». Им свойственна также нестандартность и свежесть в решении «вечных» тем, стремление открыть в них новый, неожиданный для слушателей глубокий образный «пласт». Явно чувствуется, что авторы знают события и своих героев не понаслышке: темы выношены, выстраданы, композитор и поэт все видели сами, прочувствовали, пропустив увиденное через свои сердца. Так, к примеру, родилась песня «Белоруссия». Она возникла из впечатлений от поездки в этот край, посещения мемориала Хатыни, партизанских землянок у озера Нарочь…

Белоруссия мужественно, одна из первых приняла удар фашизма, выстояла, заплатив за победу смертью многих своих сынов и дочерей, сожжёнными городами и селами, развалинами Брестской крепости. Истовым трудом восстанавливал народ и дом свой, и памятники, и красоту окружающей природы, один из священных источников которой — Беловежскую пущу — воспели А.Пахмутова и Н.Добронравов.

«Заповедный напев, заповедная даль. Свет хрустальной зари, свет, над миром встающий. Мне понятна твоя вековая печаль, Беловежская пуща…»

Творчество А.Пахмутовой совпало с тем временем, когда песня стала больше привлекать к себе внимание настоящих поэтов. Круг их заметно расширился. Даже те, кто до времени сторонились работы с композиторами, относились к ней скептически, теперь почувствовали, что укрепление союза с музыкой — их кровное дело: она может значительно расширить их аудиторию.

Понимание пришло не сразу. И композиторам предстояло пройти путь навстречу хорошим стихам. Ведь и в их среде бытовало определенное заблуждение, о котором в свое время писал Томас Манн: «Я часто слыхал, что стихотворению нельзя быть слишком хорошим, чтобы получилась хорошая песня. Музыка гораздо уместнее там, где нужно позолотить посредственное»…

Если бы это заблуждение вдруг оказалось истиной, мы лишились бы многих шедевров, в которых и стихи, и музыка равно высокого достоинства образуют «сплав» редкой красоты и единства, мощи и нежности, достоверности чувства и высоты помысла.

По песням Пахмутовой и Добронравова можно почти точно определить, где авторы побывали. Только «космические» произведения их созданы не по личным впечатлениям. Отсутствие этих впечатлений восполняет многолетняя дружба с первыми космонавтами, с которыми они встречались не только в официальной обстановке. Их объединил взаимный человеческий интерес друг к другу, приведший в результате к большой сердечной дружбе. Только из «неформального» общения мог возникнуть цикл «Обнимая небо», написанный при жизни Юрия Гагарина и, можно сказать, вдохновлённый им.

Очень много личного внесли авторы в замечательный цикл песен «Созвездье Гагарина». Право же, созданные при жизни и после гибели героя песни рассказали о первом космонавте — человеке, друге, сыне, патриоте — значительно больше иных статей и даже книг, посвященных ему. Необычайной эмоциональной силы портрет Юрия Гагарина возник в слиянии музыки и слова. Не случайно Дмитрий Борисович Кабалевский после премьеры этого цикла писал: «"Созвездье Гагарина" — не просто музыка и стихи — это памятник. Да, первый и до сих пор единственный музыкальный памятник прославленному герою. Замысел сложный и очень ответственный. Создать музыку, достойную имени первого космонавта, — не каждому такой замысел по плечу. А вот Пахмутова взялась. И он ей оказался по плечу».

В сборнике есть песни из цикла «Таёжные звезды», которые были написаны «во исполнение наказа», полученного еще в августе 1962 года от строителей гидроэлектростанции на Ангаре. Тогда каждому члену творческой группы выдали «наряд на работу». Настоящий. Выписанный по полной форме. В документе запись:

«Фамилия — Пахмутова Александра Николаевна Призвание — композитор Задание — написать песню о Братске, достойную наших ребят. Срок исполнения — до 31 декабря 1962 года».

Задание было выполнено и перевыполнено, потому что была создана не одна песня. Но тема эта порой снова тревожит Александру Николаевну. Так родилось «Прощание с Братском». А недавно появилась «Магнитка» — родная сестра песням из цикла «Таёжные звезды». Героями творчества композитора остаются первооткрыватели, первопроходцы, первостроители, короче, люди, о которых мы с уважением говорим: «Они были первыми».

Можно с уверенностью сказать, что тема комсомола, молодёжи главенствует в творчестве Александры Пахмутовой, раскрывается ею с большой силой и убедительностью. Не случайно торжественные концерты, посвященные последним съездам ВЛКСМ, завершались песнями, специально созданными ею и поэтом Н.Добронравовым. Уже одни их названия говорят сами за себя: «Орлята учатся летать», «Не расстанусь с комсомолом», «И вновь продолжается бой», «Любовь, комсомол и весна», «Только так победим». Проходят годы, но эти песни находят живой отклик в душах комсомольцев, и бывших и настоящих. В этой связи интересно вспомнить беседу В.И.Ленина с делегатами I съезда РКСМ. Расспрашивая о жизни комсомольцев, молодежи, Ильич поинтересовался и тем, какие песни они любят. Вопрос не был случайным, ибо по песням, которые поёт молодежь, можно судить, в какие идеалы она верит, о чём мечтает.

Не стареют песни, не стареют и их авторы. Пахмутова и Добронравов остаются удивительно молодыми, комсомольцами по духу, по главной сути своей. «Не расстанусь с комсомолом — буду вечно молодым!» Эта строка из их песни может служить эпиграфом ко всему творчеству.

Естественна поэтому и дружба их со спортом. В составе советских делегаций они побывали на нескольких Олимпийских Играх, результаты которых хранятся не только в таблицах спортивных рекордов, но и в партитурах Александры Николаевны, в стихах Николая Николаевича. Замечательно потрудились они и для Московской Олимпиады, подарив нам много музыки, стихов и песен, написанных на уровне, не уступающем достижениям наших спортсменов. Музыкальным сюрпризом торжественного закрытия Игр явилась удивительно нежная, немного грустная песня «До свиданья, Москва…» — песня прощания с этим праздником спорта, которая запала в души всех, кто её услышал.

А.Пахмутова и Н.Добронравов приняли также участие в работе над официальным олимпийским фильмом «О спорт, ты — мир!» и вместе с коллективом создателей этой киноленты были удостоены Государственной премии СССР.

В этих песнях, которым, надо думать, суждена долгая жизнь и вне экрана, так же, как и в фильме, ведётся рассказ о человеке в момент его высшего физического и духовного напряжения. Каждая из них вводит нас в мир спортивной борьбы с его радостями и переживаниями, воспевает красоту и совершенство человека, твёрдость его в борьбе и умение не сдаваться в стремлении к новым достижениям.

Кроме того, А.Пахмутова сочинила для картины несколько номеров в классическом инструментальном жанре — прелюдию, арию, фугу. Музыка фильма носит не прикладной характер, она не просто сопровождает происходящее на экране, а имеет самостоятельный эмоциональный ряд, как бы организует, связывает отдельные эпизоды киноленты. Вот отчего сочетание такой музыки и изображения вызывает у зрителей порой неожиданные ассоциации, придает фрагментам киноленты то серьёзную, то шуточную окраску, цельность и завершённость.

Это была вторая работа А.Пахмутовой в кинематографе после длительного перерыва. А до него она написала музыку к картинам «Семья Ульяновых», «По ту сторону», «Яблоко раздора», «Девчата», «Жили-были старик со старухой». Потом последовал «антракт», и только спустя несколько лет пришло приглашение работать над музыкой для «Баллады о спорте», посвященной Спартакиаде народов СССР. По замыслу сценариста и режиссёра здесь уже песня играла особую роль: на ней должна была держаться конструкция фильма. Ленту и монтировали под музыку и стихи, которыми сопровождалось изображение от начала до финальных титров. Задача, определённая режиссёром-постановщиком «Баллады» Юрием Озеровым, была не из простых.

— Девизом спорта,— говорит Александра Николаевна,— давно стали слова «быстрее», «выше», «сильнее», «дальше», выражающие потребность человека в развитии своих физических возможностей, в достижении их нового качества. Всё это не могло, по нашему разумению, не сказаться на музыке и стихах, созданных специально. Но должно было отразиться не впрямую, а на несколько другой, нехарактерной в то время для нас стилевой основе. И мы решили написать песни как бы на новой «закваске», с использованием электронных инструментов, к помощи которых в своем творчестве раньше почти не прибегали.

В этом смысле труд на «Мосфильме», как о нем говорит композитор, стал для неё продолжением консерватории. Ей повезло: работа велась совместно со звукорежиссёром Виктором Бабушкиным, с которым Александра Николаевна училась в консерватории в одни и те же годы. Да и предыдущие работы выявили их полную творческую совместимость и единство подхода к записи, как к созданию некоего эквивалента, в наивысшей степени приближающегося к авторскому замыслу.

«Мосфильм» пригласил для участия в картине лучших солистов и популярные молодёжные ансамбли. Они познакомили композитора с музыкальной электроникой, с синтезаторами, новыми ритмами. И здесь Александра Николаевна приходит к очень важному и характерному для себя выводу: «Учиться нужно не только у тех, кто старше тебя. Обязательно надо учиться у тех, кто моложе тебя, потому что они идут вперёд смелее и в некоторых аспектах искусства могут оказаться, естественно, впереди».

Значит, надо догонять, а это всегда тяжело. Чтобы овладеть новым, нужно постоянно учиться, упорно работать. Озарения не являются по первому требованию. Скорее все происходит так, как об этом писал Брюсов:

«Вперед, мечта, мой верный вол! Неволей, если не охотой! Я близ тебя, мой кнут тяжёл. Я сам тружусь, и ты работай!»

Как вспоминает сегодня А.Пахмутова, это была прекрасная, необычайно интересная работа. Поскольку Александра Николаевна, встретившись с неизвестным, непонятным ей, никогда не стеснялась спрашивать, уточнять,— ей всегда с удовольствием разъясняли.

Вначале в применении только что усвоенных знаний она была несколько скована, но с каждым днём становилось всё легче. А потом этот опыт пригодился композитору при создании в какой-то степени неожиданных для её творчества песен «Будем вместе» и «Сердце человека». Особенно в последней. Главное место в её партитуре занимает ритм-группа. Струнные и духовые инструменты заменили синтезаторы. Звучание одного из них невольно порождает ассоциацию с пульсацией человеческого сердца.

Простая идея песни выражена в двух стихотворных строках:

«Услышать сердце человека Возможно только в тишине».

Хотя эта песня имеет второе название «Когда умолкнет дискотека», это вовсе не значит, что её авторы — противники нового увлечения молодежи. Они только против крайностей, перебора, чтобы в блеске, шуме, грохоте не потерялось главное, что составляет истинное достоинство личности человека. Чтобы механический ритм, овладевший танцующей массой, не подчинил её себе полностью, без остатка, не лишал каждого человека индивидуальности, самобытности во всем. Даже в звуке сердца. Это природный дар, который надо беречь и пестовать с юных лет. Уже в работе над фильмом «О спорт, ты мир» она ощутила вкус свободы, импровизационной раскованности, когда её фантазия как бы «парила» над технологией. В составе, который записывал песню «Темп», был очень хороший эстрадный ударник. Композитор немедленно воспользовалась этим обстоятельством и написала ему большое виртуозное соло, которое потом все с улыбкой называли по-балетному «32 фуэте».

Позже, работая над музыкой для фильма «Полынь — трава горькая», Пахмутова решила проверить, как сочетается звучание электроники с русскими народными инструментами. Оказалось, очень хорошо. Гораздо лучше, чем последние сочетаются с симфоническим оркестром.

Она сама во время записи с удовольствием играла на синтезаторе. Её увлекали его тембровые возможности, использование которых имеет определенные перспективы. Но не больше. По мнению Александры Николаевны, заменить полнокровное звучание симфонического оркестра электронике пока не дано. Богаче, естественнее палитры симфонического оркестра ничего нет. В нем, как заметил один знаток музыки, есть всё, «что звучит и поёт, что гнусавит, ворчит, гудит, гремит и звякает». Для нас особенно ценно то, что поёт. Пока это доступно только человеческому голосу и струнной группе. Вот почему звучания симфонического оркестра и синтезатора разнятся между собой, как живое человеческое сердце и искусственное.

Более трёх десятилетий отдала Александра Николаевна Пахмутова песне. Многих певцов она, сама того не ведая, сделала известными на всю страну артистами. Не только потому, что создала для них репертуар. Она сделала главное — показала, как работать над песней, как «выводить её на сцену» впереди себя, и тем открыла им путь к успеху, который только один может быть назван настоящим, подлинным. Ибо другого нет.

Если сегодня представить себе её музыкантский путь в виде графика, вычерченного на бумаге, в нём не заметишь спадов. Наоборот. Круто уходящая вверх линия напоминает взлёт, говорит о том, что и с годами не прекращается творческий рост композитора, открывающего новые возможности избранного ею жанра. Песни Пахмутовой останутся с нами до тех пор, пока в людях будет жива потребность в сильных, чистых, естественных и правдивых чувствах.

Столь уверенное продвижение Александры Николаевны в искусстве, в общественной деятельности вселяет радость в сердца поклонников её уникального дарования и по достоинству оценено Родиной. А.Н.Пахмутова дважды лауреат Государственной премии СССР, лауреат премии Ленинского комсомола, народная артистка СССР, кавалер орденов Ленина, Трудового Красного Знамени. И когда мы видим Александру Николаевну Пахмутову на заседании Верховного Совета РСФСР на месте заместителя председателя, вновь вспоминается древняя мудрость: «Складывающий песни народа во всём равен создающим его законы».