У неё свой большой сайт в Интернете — и нет компьютера дома. На недоумённые вопросы отвечает: ну и что, Родион Щедрин тоже компьютером при сочинении не пользуется, ноты как в старину рукой пишет. Зато каждый черновик — это ещё одна возможность проверить себя, найти новую звуковую краску…
Нет, вовсе не намерен представлять Пахмутову «посконно» консервативной. Просто она, дойдя до очередной круглой даты в своей биографии, по-прежнему умеет отличать современное от сиюминутного, суть от шелухи, живую жизнь от поверхностного мельтешения.
— Вы знаете, уже и японцы задумались, стоит ли детей с пяти лет плотно засаживать за компьютер, — говорит Александра Николаевна. — Они поняли: электроникой малышам, конечно, полезно овладевать, но не менее, если не более важно, чтобы они узнали, как пахнет снег или как поёт птичка в весеннем лесу…
А вот во время записи Пахмутова (прекрасная пианистка, между прочим) любит сама сесть за электронную клавиатуру. Остальную техническую работу поручает звукорежиссёру. Но и тут предпочитает сперва написать достаточно подробную партитуру — всё равно за каждую ноту отвечать ей, автору. Конечно, признаёт она, без сложной электроники нынче ни в космос слетать, ни качественно песню записать нельзя. В этом смысле компьютер — замечательный инструмент с огромными возможностями, но опасно попадать к нему в зависимость, тем более становиться его рабом. Логика электронной машины, возможно, более точна, чем человеческая, но она абсолютно формальна. Александра Николаевна поясняет: самое простое созвучие компьютер может записать «по своему разумению» так странно, что не сразу и поймёшь, какой же аккорд имелся в виду. Близкая аналогия — ну как если бы мы стали писать: сАбака, кАрова, крАвать… Логично: как слышим, так и пишем. Но представьте, что с такой «логикой» и «орфографией» были бы напечатаны, допустим, стихи Пушкина.
Замечаю Александре Николаевне, что тщательность её работы плохо сочетается с торопливостью нынешнего шоу-бизнеса.
— Мы с шоу-бизнесом не конфликтуем, — парирует она. — Тем более с талантливыми артистами, которых в его системе немало. Но с самой этой системой существуем как бы в разных плоскостях.
Александра Николаевна говорит об этом просто, но на самом деле ситуация драматичная. Профессиональные композиторы нынче, по сути, вытеснены из процесса создания песен. Да и зачем они тут, если современная электронная техника самый примитивный мотивчик может обработать чуть ли не в любом стиле, придать ему какой хочешь ритм — вальсовый, джазовый, латиноамериканский, «одеть» в пышную аранжировку… И «пипл схавает» эту жвачку, обрушивающуюся на него чудовищной Ниагарой, хотя душевных «калорий» в ней от крикливой обертки не прибавляется. Теперь в видеоклипах даже не указывают имен авторов песни. Это не случайный недосмотр. Просто серьёзный композитор, как и серьёзный поэт, в этой массовой системе производства и сбыта — лишнее звено: его «штучный товар», не дай бог, составит конкуренцию ширпотребу.
Зато когда всемирно признанный певец Дмитрий Хворостовский после международного успеха своего диска «Песни военных лет» пожелал записать современные русские мелодии, он в первую очередь обратился именно к произведениям Пахмутовой.
— Я очень удивилась, — признаётся она, — ведь мы даже не были знакомы. Вообще не люблю никому навязываться, совать клавиры в рукава чужих пальто… И вдруг мне рассказывают, что Дмитрий записывает на радио с оркестром Константина Орбеляна «Мелодию», «Нежность» и «Как молоды мы были». Мы с Колей пришли (Николай Николаевич Добронравов — супруг, поэт и постоянный творческий партнёр. — С.Б.). Дима оказался милейшим, интеллигентнейшим человеком. Интересно: он очень прислушивается к советам своего отца, который тоже присутствовал — тот по профессии инженер, но прекрасно ориентируется в проблемах вокала…
А недавно, — продолжает Александра Николаевна, — к нам явился мальчик ну от силы лет 18. Бритый под панка, гребень в три цвета раскрашен — седой, чёрный и бордовый, на виске треугольничек выстрижен. Прелесть! И заявил, что их подростковая группа поёт «Приключения Электроника» композитора Крылатова, «Беловежскую пущу», «До свиданья, Москва» Пахмутовой… Показал запись: исполнение вполне пристойное, никаких искажений — как говорится, близко к оригиналу. Я предложила: не хотите спеть что-нибудь из новенького? Нет, говорит, дайте сборник ваших известных вещей, нам нужно только проверенное временем: у нас своя публика, 13-14-летние, они эти песни знают наизусть и на них как на позывные бегут… Вот вам и «поколение пепси»!
Совсем неожиданным для Пахмутовой было и то, что прославленный бельгийский гитарист Фрэнсис Гойя записал целый диск её мелодий в аранжировке французского композитора Жана-Люка Дриона. Тоже, конечно, никто никому нот в рукава не совал. Как-то Фрэнсис услышал «Нежность», и этого хватило, чтобы оценить талант Александры Николаевны. В результате вышел диск, на котором десять вещей Пахмутовой. И одна — обработка знаменитой темы из финала Второго концерта Рахманинова. Неплохая компания, правда?
Пахмутову поют Лещенко и Долина, Зыкина и Буйнов, Гвердцители и Hi-Fi, Лада Дэнс и «великий Кобзон» (так говорит про певца и своего верного друга сама Александра Николаевна)… А недавно группа «Рамштайн» приезжала, завершала свой концерт — чем бы вы думали? «Песней о тревожной молодости».
Но есть и обиды. У Пахмутовой, многими завистливо почитаемой за баловня судьбы, немало песен (причем очень дорогих ей), которые почти или совсем не звучат. Например — «Где-то в поле возле Магадана» на стихи Николая Заболоцкого (Иосиф Бродский назвал это «лучшим русским стихотворением ХХ века»). Однажды в середине 80-х Кобзон спел в Колонном зале — и всё, где-то пылится запись. Точно так же «не угодили» кому-то песни более поздних лет — «Остаюсь с обманутым народом», «Госпожа нищета», «Так пой, дорогая», «Мать и сын», «Горькая моя Родина»: лежат под спудом…
Недавно автор этих строк услышал по радио «Орфей» роскошную, не знакомую симфоническую музыку. По мастерству достойно пера Стравинского или Щедрина. Оказалось — Концерт для оркестра Пахмутовой. Что ж, при таком таланте да при выучке, полученной в Московской консерватории у самого Шебалина… Её и в мире знают как симфониста, в одной только Америке за последний год известные исполнители трижды записали и издали ее Концерт для трубы с оркестром, прислали диски Александре Николаевне. Но в России после ухода из жизни великого дирижера Евгения Светланова никто не проявляет интереса к этой важной странице творчества соотечественницы.
Еще горшая обида — за своих коллег, за советскую песню в целом. Это же было уникальное явление в мировой музыкальной культуре: где вы ещё найдете такой мощный пласт замечательных мелодий, написанных на прекрасные стихи? Сегодня они почти не звучат. Да только ли песня, сокрушается Александра Николаевна: Хачатурян практически забыт, Мясковского, написавшего 27 замечательных симфоний, будто не бывало…
Пахмутова вспоминает, сколько радостных открытий несли международные песенные конкурсы «Красная гвоздика». Подобные открытия совершаются и сейчас — только, как правило, не в Москве, не на «Фабрике звезд» или «Народном артисте», где всё «схвачено» и где талантливому человеку со стороны крайне трудно пробиться. А вот в Екатеринбурге уже несколько лет проводится очень интересный конкурс уральского региона «Песня не знает границ». Какую великолепную девичью группу «Все о'кей» довелось там услышать — настоящие виртуозки. С нескрываемым восхищением отзываются Пахмутова и Добронравов о фестивале «Славянский базар в Витебске»: это песенный праздник мирового уровня, Белоруссия относится к нему как к делу государственной важности. Для сравнения — на «Евровидении», о котором принято говорить с придыханием, конкурсанты поют под инструментальную фонограмму, а на «Славянском базаре» — под живой оркестр Михаила Финберга, один из лучших в мире. И здесь забота только одна — чтобы продюсеры, центральное телевидение не бросали потом лауреатов на произвол судьбы, помогли бы им выйти на большую музыкальную орбиту.
Тем временем творчество Пахмутовой продолжается. Сейчас она заканчивает музыку к 12-серийному документальному фильму «Великая Победа» режиссеров Виктора Лисаковича и Бориса Головни. Здесь много инструментальных эпизодов и две песни на стихи Добронравова: «Никто не забыт» и «Эта песня — о войне».
А только что на её стол лег сценарий фильма «Лесная баллада» по роману знаменитого белорусского писателя-фронтовика Ивана Шамякина. Пахмутова и Добронравов буквально ухватились за это предложение студии «Беларусьфильм». Известно: Белоруссия занимает в их жизни и творчестве особое место. Достаточно вспомнить хотя бы замечательную песню «Беловежская пуща» или ту же «Белоруссию», которую многие, оказалось, считают народной песней времен войны. Да и предыдущий «пахмутовский» фильм — тоже российско-белорусский: «Сын за отца», последняя совместная работа отца и сына Еременко…
Ну и, конечно, — при всех мечтах о продолжении симфонического творчества, при мысли написать новый балет — «не отпускает» Пахмутову песня. Композитор пишет и для старых друзей — Кобзона, Зыкиной, и для совсем молодых — Баскова, Витаса, Антона Макарского… Чем интересны молодые — для них естественным образом начинаешь писать по-другому, не так, как, скажем, для Муслима Магомаева или Александра Градского, или незабвенной Майи Кристалинской. Пахмутова метко называет это словом «пигмалионить», имея в виду взаимную симпатию-симбиоз юного таланта и опытного сочинителя.
Как-то Шарль Азнавур в ответ на вопрос — как ему удаётся и на восьмом десятке петь о любви с той же страстью, что в тридцать, сказал: «Я иду так быстро, что возраст не может за мной угнаться». Пахмутова с Добронравовым любят повторять эти слова. «Тревожная молодость» Александры Николаевны продолжается.
